Она пошла к моей жене, чтобы не позволить сексуальному фильму пахнуть этим. Далее ванная комната
Я согрелся и пошел в душ. Когда я вышел, я хотел секса с Мэри больше, чем когда-либо.
Настойчивость короля на мне и его сестре и, конечно же, на его тайном желании,
Он пошел и принял душ. Вдалеке я пошел и растворил в стакане крепкие снотворные таблетки.
Я налил соду в соду. Когда Мария вышла из ванной, вы были
Я налил оставшиеся стаканы в газировку и отнес в зал. Сначала я взял Мэри перед ней под предлогом комплимента гостю. с
Я указал на свою бровь, на которую взять. Держи это прямо
Мои глаза смотрели, стекло поднялось, и я вытащила поднос перед женщиной. Я сознательно забрал поднос со специальным стаканом. Он подобрал пол истории тоже
Мы должны ждать. Огненные и доброжелательные взгляды иранского секса Мэри тоже
Она сходила с ума и боялась, что моя жена не поймет. Было около двенадцати часов, когда моя жена встала и пошла спать. Он крепко уснул и не имел ног. Рядом со мной Мэри сказала: «Мы сейчас смотрим телевизор». Вы ложитесь спать ». Когда я пошел в спальню, моя жена разозлилась на меня. Я вернулся и посмотрел на Мэри. Я мог видеть, что она смотрела на меня гладким взглядом. Я медленно сказал: «Спи полностью, потом ...» Она дышала открыто. Я сам стал идиотом. Она была так прямолинейна, что ее голова дрожала. Я встала и села с Мэри. Я положил руку на бедро и аккуратно потер его. Он положил руку мне на руку и вздохнул. Мы оба знали, что будем делать, не говоря и не разговаривая друг с другом, я обнял ее за талию и поцеловал. Вставай рано. Он впустил меня в свои объятия и поднес губы ко рту. Это было более пьяным, чем я думал, я бросил его под ноги и указал на свои бедра. Он набросился на мою шею и положил влажные и теплые губы на мои губы. Какой поцелуй Я поцеловал ее и потер ее талию, она также схватила меня за волосы и сжала мои губы: один был в лице Мэри, а другой в спальне. Я видел, что не будет. Я сказал ей на ухо: «Подождите, давайте посмотрим, есть ли у нее копия ее смерти». Все еще целую мои губы. Это было более естественно, чем я. Я протянул руку и ударил ее по груди; я сказал: «Я хуже тебя, просто дай мне посмотреть, спит ли она». Она нерешительно поднялась с моих ног, но не отпустила мою шею. Мы остановились у сундука и долго целовались. Другое дыхание было тяжелым. Я сказал: «Вы ложитесь спать в моей комнате. Я иду сейчас ». И когда я направился в спальню, я снова поцеловал ее и ласкал ее грудь. Тем не менее, моя жена спала. Это было так тяжело, что ты не проснулся бы, если бы ударил по мячу. Я волновался по поводу падения. Я вернулся и положил свою грудь на грудь Мэри. Я пришел за мной и ждал. Женщина сказала: «Спит?» Я сказал: «Как слон». И я не стал ждать, наклонился, обнял ее и положил на кровать. Я поцеловал и включил и выключил лампу телевизора. Это был кошмар, или, по крайней мере, так. Когда я вошел в свою комнату, он снял рубашку и уложил волосы вниз, оставив их на спине. Я наклонился к ее груди и прижал ее грудь к беспокойной мягкости ее груди. На мгновение мы смотрели в наши глаза, в наших глазах была тысяча секретов. Он ласкал мою щеку и прошептал: «Я люблю тебя». Он обнял меня за шею и поднес мои губы к губам. Было странно тепло и мягко. Еще три дня назад я не мог поверить, что мне было легко добраться до того, к чему я так стремился. За шесть лет моей жизни с женой между нами никогда не было любви. Наши мамы нашли друг друга, и мы все время расплачивались за слова своих матерей. И Ходи знает, что если бы не Мэри, возможно, в первый год нас бы разлучили. Мэри была моей младшей сестрой. Это были четыре девочки, моя первая жена, а Мария третья. Первый раз, когда я попался на глаза, была брачная ночь Мэри. Сначала я подумал, что она одна из гостей, но когда моя жена сказала, что она ее младшая сестра, она перестала удивляться. Три другие сестры, все три как белые йогурты, были худыми и худыми, но Марьям была зеленоволосым и красивым телом, несмотря на ее молодой возраст; Красиво, но очень мило и мило. С первого взгляда я понял, что этот должен был быть мой, а середина где-то хромая. Когда мы лучше узнали друг друга, мы оба поняли, что мы очень похожи. Даже моя жена поняла это. В то время мне было тридцать два года, а Мэри только что закончила девятнадцать лет. Диплом был дипломом о здоровье, и, как я и хотел, тихо и спокойно. С первой встречи мы стали очень близкими и разговаривали друг с другом: прошло шесть лет, и все эти шесть лет я горела любовью Марии; Много ночей Мэри приходила и оставалась в нашем доме. Боже, какая беспокойная ночь у меня была в те ночи. До утра я корчился как змея, и у меня была тяга к моей сумасшедшей Мэри, и у меня не было никакого выхода. Однажды ночью, когда наши две сестры и наши дети спали в холле, я с комфортом сидел, наблюдая за приключениями Шерлока Холмса, но мой взгляд упал на простыни тела Мэри. Моя промежность была поднята как палочка, и я использовал ее с моей рукой в моих шортах. Затем, как только Шерлок Холмс повернул руку к убийце, мои руки стали мокрыми и мокрыми от сонной крошки Мэри. Я ушел, но страх нечестности и утрата этого маленького удовольствия от нашего разговора заставили меня вернуться, и все началось несколько дней назад: я возвращался, чтобы увидеть друга, который встретил Мэри. Он пойдет домой из колледжа. Мэри, как и я, любила рисовать, и это было поводом настаивать на том, чтобы она пришла к нам домой в тот день. По дороге мы добрались до одного из парков в сумерках. Я сказал, давай посидим немного. Кто принял и пришел. Он всегда был со мной, и он был вне вопроса. Я показал ей на диване и пошел покупать что-нибудь поесть. Когда я вернулся, он показал мне свои картины. Это было здорово Я сказал ей, смеясь и сосать ее сок. Я видел, что ситуация никогда не станет лучше. У меня никогда не было обморожения в моей жизни. Итак, глядя на его картину на закате, я вздохнул и сказал: «Хорошо, мужик, ты - его жена». Я Росс. Тебе есть что понять, Мэри Джон. Вы очень хороши. И когда я увидела ее смущающую улыбку, я добавила: «По крайней мере, я хорошо это понимаю. Она сказала, спасибо. (Я не сказал это намеренно) Мне очень приятно быть так близко к тебе. Я посмотрел ему в глаза, когда холодный воздух сделал его губы похожими на гранаты, и я безумно целовал их. Я сказал: «Судьба игр странная. Я должен оставаться один в течение многих лет, чтобы общаться с твоей сестрой. Тогда я знаю тебя. Она даже не говорила. Как будто он думал, что я доставляю такие бульоны. Я вздохнул и сказал: «Если вы попросите еще тысячу лет, я все равно буду рад встретиться с вами». Ты и я (теперь пришло время сделать второй шаг) Позвольте мне просто сказать: у нас много общего. Он кивнул и сказал своему носу: «О, это было время; игра была именно там, где я хотел, чтобы она была». Я кивнул и тихо сказал: «Странная судьба Мэри Джон». (Вздохнул :) Желаю .... Портной, я могу многое вам рассказать. Его молчание имело для меня смысл. Это было так сложно. Отныне я был как шахматные жесты. Я получу это. . . (И я молчал, что это значит) Я хочу, Мэри, я знал тебя до всего этого. Я вернулся и купил взгляд на Джона. Затем я обернулся и позволил ему посмотреть. Я сказал: «Я всегда проклинаю свои таланты относительно того, почему я потерял тебя». Я искал тебя всю свою жизнь. В моей спальне, во сне, вы были. Tv.tv. (И медленно я провела громкие слова.) На мгновение я почувствовал, что ему нужно что-то сказать. Если бы он сказал что-то, возможно, все бы испортилось. Я обернулся и посмотрел ей в глаза. Я сказал: это было совпадение для нас обоих. Бог и ты были созданы для меня. Его глаза были испуганы цветом. Красивая темнота его глаз продолжала бежать. Я сказал: теперь, когда я сказал это, позвольте мне сказать вам, что если бы это было шесть лет назад, я бы остался в вашем доме, и любой ценой я бы всегда владел своим. Я умолял твоего отца иметь тебя. Я желаю, чтобы ты знал мое сердце, Мэри. Я снова сделал паузу, чтобы переварить мои слова. Тогда я сказал, позвольте мне сказать вам, в каком огне я был в течение шести лет. Позволь мне сказать, как сильно ты меня любишь. Позвольте мне сказать вам, сколько ... сколько ... Я снял простыни и затем тихо сказал: "Что. . . Я люблю тебя. На самом деле мои руки дрожали. Если этот глупый папочка знает, что я шучу над его дочерью, если эта женщина чувствует запах того, что я говорю ее сестре! Я наклонился и держал свое лицо в руках. Я сказал, я люблю тебя, Мэри. Я люблю тебя Я хочу знать это. Ее дыхание было громким и дрожащим. Ну, я знал, что это был первый раз, когда кто-то сказал любовь, и это будет весело для меня. Минуты молчали, и нам нечего было сказать. Тогда, когда я сказал, пошли. Он не хотел идти первым. Я знал, что она делает. Но ему не нужно было идти домой. Мы настояли на нашем доме. Взяв вместе, когда я повернул ключ от замка, не открыл дверь, обернулся и посмотрел ей в глаза, я сказал: «Я так тебя люблю». Вот и весь секрет моей жизни. Той ночью Мэри была настолько вдумчивой и небрежной, что моя жена спросила ее, сколько раз Прошлой ночью, под предлогом того, что в комнате не было холодно, я пришел и обнаружил, что сижу один на кровати одиночества, а теперь в своей комнате смотрю на меня. Он посмотрел на меня, когда увидел меня. Болтовня: у вас есть что-нибудь сделать? Я снова болтаю: я вообще не могу спать. Я хочу, чтобы ты простил меня сегодня вечером. Это была не моя рука. Я не должен был рассказывать тебе свой секрет. Я бы позволил Бассу остаться в моем сердце на некоторое время. Я посмотрел в спальне и сказал: «Но поверь мне, я так сильно тебя люблю». Очень сильно Я влюбился во все свое существо. Он встал и посмотрел на меня с темным мрачным взглядом и ничего не сказал. Я не спал той ночью. С одной стороны, я сходил с ума, а с другой - были страхи. Ужас этого происходит, и все это осознают. Ужас, что Мэри не хотела бы меня. Даже утром раздался непростой звук Мэри. Я хорошо знал, что происходит. Я узнал и испытал сладкие встряски моей первой любви много лет назад. За завтраком, после завтрака, я поймал Мэри одну и прошептал мне на ухо: не уходи. Оставайся со мной. Он ничего не сказал. Ее молчание было значимым для меня, и в то же время таинственным и ужасающим.Позже я извинился за свою головную боль, позволив жене пойти и оставить ребенка в детском саду. Казалось, что все идет хорошо. Моя жена заказала Мэри, она пошла, чтобы купить. Когда мы остались одни, Мэри пошла в мою комнату. Это было, как будто я боялся или смущался. Я встал и пошел к нему. Она сидела на диване и играла с юбкой. Какое странное желание мы все имели на этом заднем дворе. И, не дожидаясь ответа, я подошел и сел рядом с ним, на этот раз, наоборот, все ближе и ближе. Он ничего не сказал. Я сказал: Мэри ... Я ... Я ... Я немного колебался, а потом однажды спросил: "Что тебя расстраивает прошлой ночью?" Я снова сказал: «Вытащи меня отсюда?» Ненавижу любого, кто любит женщину, которая ... не позволила мне закончить. Он сказал нет. Я спросил: "Я тебе не понравился?" Покачал головой. Он сказал: «Ты сказал свое слово, ты сказал это». Это не недостаток. Но ... я не мог в это поверить. Это успокоилось очень скоро. Где была та девушка из упавшего слоновьего носа моего одноклассника из колледжа, которая была ошеломлена и сказала? "Но что?" , Я сказал: очень неразумно. Нет, он сказал: «Это неразумно». Я спросил: «Тогда что?» Он повернулся и посмотрел мне в глаза. Он сказал: «Это очень невозможно». Этому нет конца. Я положил руку ей на плечо. Я хотел посмотреть, была ли у него реакция. Но он ничего не сказал. Я похлопал ее по тыльной стороне ладони и мягко провел пальцами по ее пальцам. Теперь его рука была в моей руке. Я сказал: «Мое сердце не скажет этого». Я сказал: чувство всегда говорит мне, что мы с тобой были созданы, немного поздно, но в конце концов это мое. Она посмотрела мне в глаза. Я сказал, ты не против меня? И я начал тереть ему руку. Ничто не кончилось. Я спросил: «Ты не возражаешь против меня?» Медленно сказал: «Зачем?» Я спросил: «Давай». Какое у меня было желание поцеловать ее. Я сказал: как вы относитесь ко мне? И я положил другую руку на столб позади него, готовый обнять его. Я сказал: «Кто я с тобой?» Он перевел дыхание и украл свой взгляд. Он хотел вытянуть руку и встать, но я не отпустил и снова спросил: «Как вы относитесь к Мэри?» И это наполовину ушло. Я не отпустил ее руку, я сказал, Марьям! Он скользил и снова садился на край кровати, но на этот раз все ближе и ближе к моим рукам. Я быстро обнял ее другую руку за плечи и крепко обнял ее. Это был первый раз, когда я обнял его, но это было странно весело и навязчиво. Я сказал, Марьям! Я не отпустил этого и не дал ему закончиться, я положил руку ей на подбородок. Я поднял его лицо и посмотрел ему в глаза, я просто сказал: Скажи мне. . . Его брови поднялись, и он попытался немного вырваться из моих рук. Я снова сказал: ты любишь меня, Мэри? Вам не нужно беспокоиться: какого черта? И я сделал это: я на мгновение положил губы на его губы и надел его ленивый коктейль, пытаясь вырваться из моих рук. Это был поцелуй, который ждал меня столько долгих и разочаровывающих ночей. Это был поцелуй для конца всего этого и новое начало для нас обоих. Позже, наши губы были вместе в течение нескольких минут. Ее губы слиплись, как камень, но я поиграл с ними языком, так что ее поцелуи со временем стали поцелуями. Когда наши сердца успокоились, он положил голову мне на грудь и сказал: «Мы сумасшедшие, что мы делаем, Али». (Я был Али, сначала это было не плохо.) Это был не первый раз, когда я ударил девочку по заднице, но это действительно трясло мое тело и руки. Я поцеловал кончик его носа и сказал: «Я люблю тебя, Мэри». И вдруг произошло нечто странное. Как и Эрнест Хемингуэй в «Прощании с оружием», я вдруг почувствовал, что действительно любил его все эти годы. Я сказал: «Я люблю тебя, Мэри». И я шила губы на его губах. С каждым мгновением напряжение становилось все мягче, а руки - более тесными. Наконец наступил момент, когда я понял, что она стала похотливой: между поцелуями она обхватила меня рукой за шею и сказала моему лицу: «Мы хотим тебя». Я люблю тебя, детка. И облизал ее губы, мягкие и сочные, к моим губам. Когда я обнял ее, я обнял ее в ответ и мягко прижался к ее груди, чтобы уснуть. Так и было. Медленно ты лежал на спине на кровати, а я лежал на твоей груди. Моя промежность была разрезана в моих штанах, как барабан, и я давил на бедро и лодыжку, а потом снял шарф с его головы. Это был первый раз, когда я увидел его голым. Я облизнул губы на ее лице и облизнул все ее лицо. Щеки, мягкость ее ушей, ее подбородок, ее нос, я все смеялась и сосала. Мэри упала на ее дыхание и ждала в моих руках. Как раз когда я получил ее большую, жесткую грудь в кулак и начал тереть, она открыла глаза и начала плакать: «Что ты делаешь?» Боже, какие красивые и крепкие груди, я влюбился в эту голову и грудь всю свою жизнь. Затем я расслабился, положив руку под ее платье и ее рубашку. Если бы у него было лицо брюнетки, под ним было бы очень белое тело. Я положил свои губы на живот и начал лизать. Затем, когда я подтянул ее промежность и сунул ее розовый и розовый сосок в мой рот, она снова открыла глаза и спросила: "Что ты делаешь, Али?" Я заставил ее замолчать поцелуем и снова поцеловал ее в грудь. Я протягивал кончик ее груди сквозь зубы и осторожно кусал ее, терся языком, иногда прижимал кончик ее груди ко всему рту и сжимал ее. При этом ее юбка становилась все хуже и хуже: к тому времени, когда я вытащил ее вторую грудь и укусил ее розово-розовый сосок, ее юбка полностью исчезла, и она падала вокруг ее талии и красных шорт. Я тут же потянулся к ее голым коленям и начал тереть ее бедра и под ее коленями. Еще один пьяный счет выпил. Я расстегнул рубашку и прикрепил свою обнаженную грудь к ее жесткой, дрожащей груди. Я медленно стянул с него пиджак и потянул его промежность. Она положила руки мне на волосы на груди и снова спросила: "Что ты делаешь?" Как будто он хотел услышать от моего собственного языка, что я собираюсь сделать. ـ Что ты собираешься делать со мной, Али? Положив руку на шорты, я наклонился и сказал мне в глаза: «Что мы делали давным-давно, детка. И я сжал его в кулак и поцеловал в губы. Она застонала: нет. Не бог Не. Но он не приложил никаких усилий, чтобы остановить меня. Все его шорты были мокрыми. Моя рука дрожала так сильно, что ничего не сказала. Когда он упал на спину и стал почти голым, я заполз между его ногами и губами от шорт к наклонной щели. Она схватила меня за волосы и откинула голову назад. Она скулила: что ты делаешь? Я сказал: «Гесс. И я начал тереть это губами. Мой рот был кислым и кислым.Я медленно потянула зубами край ее шорт и держала ее пальцем. Я сунул язык в щель и начал лизать его. Не. И он отступил. У меня все еще были мои волосы в ее кулаке, но теперь она прижимала мою голову. В течение нескольких минут я также лизал ее шорты рядом с ее шортами, затем медленно снял ее шорты. Это было потрясающе. Это было плоско, как зеркало. Как будто он знал, что он и я сделаем то, что он сделал сегодня. Он был настолько плотным, что просачивался через середину ее бедер. Я сказал, любовь моя. И я положил на нее полный рот и начал облизывать и сосать. Я был так страстен, собирая сок во рту и опуская его. Он засыпал, и, пока я смотрел, как я ем, он откидывался назад и стонал, а зубами я убирал верхнюю часть сиденья и убивал. Я сжимал бы это в свой рот и сжимал мою маленькую пухлую киску. Я скользнул языком по щели и соскользнул со дна, чтобы проглотить воду. Каждый раз, когда ты видел это, он изгибался и все больше прижимал мою голову к своим бедрам. В течение десяти минут я также лизал и сжимал его, пока не настал момент, когда я почувствовал, что готов. Я уснул и положил свои колени под ее ключицу, поднял ее на край кровати и ее бедра и опустил обе стороны моей спины. Я стянул шорты и штаны с булочки, схватил задницу, лизнул его голову слюной, лизнул и сунул в щель. Его стоны и дыхание были громкими и громкими. Я потер голову в патроне. Я хотел быть очищенным с водой Мэри. Затем я все еще пытался сжать свою задницу, когда увидел, как звенит звонок. Хуже не становилось хуже. Сначала я не хотел обращать на это внимание, но потом подумал, что женщина, которая забыла взять ключи, будет подозрительной, если я не открою ее. Увы, я легла на Мэри и поцеловала ее. Затем я встал и схватил iPhone. Мое предположение было правильным. Это была моя жена, которая хотела подняться. Я постучал по iPhone, и мы быстро надели одежду с Мэри, и я запрыгнул на свой компьютер, и Мэри села удобно сидеть в зале. Затем, после того как моя жена поднялась наверх, на кухню, я сказал Мэри: «Оставайся на ночь». Тем не менее, нет. Вы не можете. И я понял, что грядет совесть. Но Караму не было грустно: если бы он это сделал, он не мог забыть о моих скорых объятиях. Я знал, что одна из этих ночей придет в голову и мои действия. И вот, спустя всего два дня после Марьям и Тан Багл, мы упали на кровать и сгибались снова и снова. Моя рука была под головой Мэри, а другая рука терла ее щеки и ее счастливые груди. Я схватил ее за губу и сказал: «Я люблю тебя». Сегодня он мой. Он сказал: «Проснись, не так ли?» Я сказал: «Проснись сейчас, больше не каким». Изначально мы с тобой делаем свою работу. Потом я сказал медленнее: «Тебе нравится Марьям?» Она остановилась и сказала: «Я не знаю». И я увидел, как ее грудь больше прижимается к моей груди. Я сказал: «Тебе нравится глотать?» Тебе нравится? »Она сказала:« Я не знаю. И бросил ее бедро вокруг моего запястья. И я взял ее за руку и надел ее на штаны. Я сказал: «Хочешь сделать это сегодня вечером?» Он медленно начал тереть его и сказал: «Я не знаю». Что хочешь, поцелуй его. Я сказал, я хотел бы знать, хотите ли вы меня или нет. И я сам начал втирать его в шорты. Я сказал: «Вы хотите порвать меня с этим членом?» Он сказал: «Делай, что хочешь, делай это». Я спросил: «Кто мой?» Он ответил: «Да. Все мое тело твое. Я спросила: не хочешь ли ты разорвать моего Конто, дорогая? Я скривила губы. Я спросила: Тебе нравится? И я снял свою рубашку и положил ей в руку. Он ударил кулаком и начал тереть сверху донизу. Я сказал: «Ты тоже хочешь меня съесть?» Я напомнил ему пальцем и снова спросил: «Тебе нравится есть мой член?» Он сказал: «Я не знаю». Если хочешь, то да. Я сказал: «Что ты ешь?» И я толкнул свой член в его кулак. Я спросил: "Что?" Его зовут бедно, сказал он скрытно, медленно. Я сказал: она тебе нравится? Она была ослеплена похотью. Я сказал то же самое про себя. Я сказал: «Ты хочешь делать это каждую ночь в Кас и графе?» Тебе нравится моя прекрасная жена? "Да", сказала задыхающаяся женщина. Я люблю тебя Это моё. Сегодня вечером и каждую ночь. Я люблю тебя, мой мужчина. Ты мой муж. И я сел и начал снимать свою одежду. Мария с шатким телом села, сняла одежду и села передо мной в шортах и гребнях. Она бросилась мне на грудь, схватила мой член в кулак и сказала: «Я хочу, чтобы ты позаботился о себе». И когда я снял с него корсет и шорты, он погладил себя и сунул в рот червяка. Всю оставшуюся жизнь никто не был так спокоен: он взял моего червя и ударил его в теплый и влажный рот. Он вытаскивал его и качал головой, затем хлопал им по губам и играл кончиком языка во рту, как мое тело вибрировало. Я открыл бедра и положил обе стороны головы в рот. Если бы свет упал, то это было бы все. Она была настолько влажной, что каждый раз, когда я облизывал и глотал воду, она была на мгновение мокрой. Как только мы хорошо поели и поели, Мэри повернулась, легла на мою грудь и положила грудь мне в рот. В то же время он играл с Керамом. Теперь, когда мы были лицом к лицу, я мог видеть ее макияж на расстоянии, когда я приходил и уходил, если бы она знала своего папу! Мы целовались в течение нескольких минут, облизывали наши головы, грудь и грудь и кусали. Затем я вернулся к бедрам Мэри и съел немного денег. Это был первый человек в моей жизни, когда я был в сердце. Наконец-то был момент, когда Мэри забрала у меня дыхание и подняла его к груди. В моем лице она распространяла свой похотливый аромат: Стоп. Не с твоим ртом. И он взял мою руку в мои ноги и мою талию и сунул ее мне в грудь. Bknsh. Она прижимала мою голову к своей щеке. Я сказал: "Мэри немного болит!" Я сказал: «Мэри немного болит, Хан!» Я сказал: «Я люблю свою боль». Сделай это Бороться со мной Сделай это снова. Я больше не понимал, что я делал. Я немного приподнялся, положил голову на середину щелевого отверстия и хорошо вытянул бедра. Больше не нужно было плевать, оно стало настолько водянистым, что стало само по себе кремом. Я сказал, Мэри. Вы не отчаивайтесь: вы умираете. Сделай это Сделай меня. И я нажал на спину и медленно опустил крем в щель. Был взят отчет о ее боли, ее губы были укушены, а тело было жестким, но у нее все еще была похоть. Когда ее стоны стали больше, и моя шея так крепко держалась в ее руках, она прижала мою голову к своей сдержанности. Я поцеловал ее и поцеловал ее, а теперь я качал ее сильно и напряженно. Он стонал, а я плакал. Дело Мэри было маленьким, жестким. Все ее тело было жестким, а грудь дрожала в кулаках. Мы обнимали друг друга, как будто мы были объектом. Я отчаянно пытался использовать разные методы родов, но так как это было впервые и это было больно, я оставил это на потом. Не грустно, Мэри всегда была со мной с этого момента. После этого моя жажда достигла своего пика: мои взлеты и падения становились все более и более насущными, и в тот момент, когда Марьям выдохнула и была удовлетворена, мой фонтан тоже. Он выбежал. Я хотел встать так, чтобы сок не попал в мешок, но Мэри была так плотно прижата к ее бедрам, что я не мог удержать его, и весь сок в пакете был опустошен и разлит. И, наконец, какое облегчение я испытал. Я лежал на груди Мэри, мокрый от пота, и был доволен ее упругим молодым телом и телом, дышал и ощущал уплотнение сока в ее груди. Марьям, как я себе представляла, была довольна, несмотря на свою боль.
